[Lyun]

Помимо фанфиков, написанных на марафон, туда так же перекочевали и другие мои произведения по данному фэндому.
А именно, фанфики "А что дальше?" и "Блюз Кона при полной луне"

Название: Блюз Кона при полной луне
Фэндом: Блич
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС и обилие ошибок, ибо не было беты (в прочем, оной нет и сейчас)
1. Полутемная комната залита серебряным светом луны. На широкой кровати, стоящей в центре комнаты находятся двое парней. Таких разных, таких непохожих, но в тоже время каким-то образом дополняющих друг друга. В данный момент эта парочка как раз и занята дополнением друг друга, правда делают они это весьма своеобразным образом….
Влажный язык скользит по ключицам, мягко обводя контуры выпирающих косточек и иногда прикусывая, а руки слегка поглаживают шелковистые бедра. Медленно и методично, не пропуская и сантиметра разгоряченной кожи, иногда сдавливая и легонько щипая. С садистским удовольствием он повторяет эту процедуру раз за разом, но ни разу не заходит ниже.
Эта пытка длится уже долго, вернее, Ичиго не знает, сколько точно времени он доводит его до точки кипения, но для него даже мгновение уже кажется вечностью. Не выдохнуть, не попросить прекратить, от возбуждения перехватывает горло, а руки привязаны к быльцам кровати.
Язык в последний раз проходит по ключицам и спускается на соски. Он облизывает их, как будто это самое изысканное блюдо, что ему доводилось пробовать, а Ичиго может только хрипло стонать от желания. Видя состояние Ичиго он усмехается и прикусывает вначале один, а затем и второй сосок. От пронзивших ощущений Ичиго выгибается, прося то ли продолжить эту пытку, то ли прекратить. Если быть честным, то он и сам не знает, чего же хочет больше.
-Хочешь большего, придурок? – тихий шепот на ушко и руки сжимают его бедра, — Только попроси меня хорошо, и, возможно…получишь.
-А..а…нет…я,— с трудом произносит Ичиго. Слишком хорошо, слишком горячо, чтобы не умолять его, но гордость так просто не позволяет наступить себе на горло,— я…обойдусь.
-Правда? – ехидно спрашивает он и тут же прикусывает ухо Ичиго,— тогда начнем все сначала. И язык вновь поднимается к шее, а руки перемещаются на грудь.
Ичиго стонет от бессилия. За что он с ним так? Этот гад…
-Ты такой милый…когда стонешь,— рука скользит по торсу вниз, только слегка дотрагиваясь до возбужденного члена и тут же возвращается на грудь,— я знаешь ли, хочу услышать больше твоих стонов. Ну же, малыш, не молчи. Порадуй меня.
-Иди в зад…ницу,— выдыхает Куросаки и тут же непроизвольно издает стон: он вновь дотронулся до члена и вновь лишь подразнил. На глазах выступили слезы. Нет, он не девчонка, но даже ему сложно вытерпеть эту пытку.
-Да? А я в нее и собираюсь, Кур-росаки. Веришь? – мурчит он прикусывая Ичиго нижнюю губу. Ичиго тянется вперед, вслед за этими губами, но он со смехом отклоняется. – не можешь терпеть, малыш? Ты знаешь, что нужно сделать….
-Ты…ты…ты,— Ичиго закрывает глаза,— пожалуйста, возьми меня, Гриммджоу. Он знает, что краска стыда заливает сейчас ему лицо, но уже действительно нет сил это терпеть.
Луна, выглянувшая из-за туч, освещает мощный торс Джагерджака, играет бликами на его голубых, как дневное небо, волосах и отражается в капельках спермы на бесстыдно стоящем члене арранкара. Он также возбужден как и Ичиго и только одному Айзену известно, как он может так долго мучать их обоих, а не срывается в первый же миг.
-Я знал, что ты сломаешься, маленькая шлюшка,— мурчит арракнар и мягко целует его в губы. Первые 2 секунды, а затем поцелуй превращается в борьбу. Ичиго кусается и получает укусы в ответ, рвется всем телом вперед, но руки Сексты держат его крепко, трется своим членом об его, чтоб услышать сдавленное мычание и ощутить его дрожь.
Щелк. Веревки, до этого крепко сдерживающие руки в районе запястий, разрываются и падают на кровать, и в ту же секунду Куросаки обнимает голубоволосого. – Кто еще из нас шлюшка?
-А угадай сам,— мурчит Джагерджак и обхватывает рукой напряженную плоть партнера, что моментально выгибает того и заставляет застонать.
-Ты такой похотливый, Кур-росаки, не находишь,— усмехается Гриммджоу и опустив голову прокладывает дорожку из поцелуев от шеи до самого низа.
-Я…не похотливее тебя, кошак,— приподнимаясь на локтях, произносит Ичиго, случайно бросая при этом взгляд на сексту. Не стоило этого ему делать, ибо вид арраннара, нежно облизывающего его член возбуждает гораздо сильнее, нежели если бы он просто ощущал его ласку.
Лизь. Лизь. Чмок. Лизь.
Эти звуки вытягивают нервы по струнке, заставляют зажимать обеими руками рот. Он и так сегодня слишком много стонал, хватит.
Вот только, когда Джагерджак заглатывает его член на всю длину, выдержка благополучно покидает парня ибо от нахлынувших ощущений трудно смолчать.
-Ах. Мммм, амх, Гримм сво…амм…прекрати,— со стоном произносит Ичиго. Руки у рта помогают ему мало.
Лизь. Чмок.
Ксо, он ведь сейчас кончит. Кончит раньше сексты, раньше их уговора.
Чмок. Лизь. Лизь.
Джагерджак отрывается от облизывания его члена и взглядом, в котором читается абсолютное превосходство, смотрит на рыжего. Мускулистое тело, сейчас покрытое капельками пота, покрасневшее лицо, глаза, затуманенные дымкой желания и член, похотливо стоящий у него между ног. Соблазнительный вид, как никогда. И это все принадлежит ему и только ему.
— Прекратить что, Кур-росаки? Ведь тебе это нравится,— с усмешкой произносит Джагерджак и начинает облизывать свои пальцы. – Ты такой развратный….
Ичиго знает, что следует за этим, но все равно не может сдержать стона, когда в него проникает первый палец.
-Оооо, а ты тут уже такой мокрый,— мурчит Гриммджоу Ичиго на ушко, добавляя к первому пальцу второй, — неужели так нравится, что я тебя трахаю, что ты уже автоматически приходишь в боевую готовность?
Внутри него так тесно и горячо, что сдерживаться удается с трудом, но его надо подготовить, если он не желает порвать его раньше времени.
-Аааа… ааах… ааххааах… уммм… хааа,— отвечает парень, даже не пытаясь вникнуть в то, что говорит ему партнер. Возбуждение накатывает волнами и накрывает с головой, пальцы ритмично двигаются внутри, заставляя сознание уносится вдаль, в такт толчкам.
-Я вижу, ты уже готов, маленький, что ж, пора,– усмехается Джагерджак и приподняв Ичиго резко входит в него.
Ичиго стонет в такт толчкам. О Ками-сама, как же это приятно.
Ичиго… — Джагерджак стонет его имя. Ему также хорошо как и ему.
Ичиго…
Ичиго…
-Ичиго, придурок, хватит стонать! Ты мне спать мешаешь, — раздался над ухом Куросаки чей-то вопль, а следом парень ощутил как в него что-то врезалось.
Бывший шинигами непроизвольно дернулся и в тот же миг, пропала освещенная луной комната, пропал Гриммджоу, пропали все приятные ощущения и Куросаки «поцеловался» лицом с чем-то твердым.
Ичиго с трудом открыл глаза. Голова гудела набатом, словно он вчера устраивал гулянку, а в поле видимости находилась гниющая банановая шкурка окруженная грязными носками и какими-то коробками.
«Ксо, теперь ясно, отчего в комнате уже пару дней стоит запах гнили» немного отстраненно подумал Ичиго.
По его ощущениям, кстати, довольно неприятным, Ичиго заключил, что под воздействием вопля он свалился с кровати и сейчас лежит лицом в ковре *подарок Юзу на день рождения*, а премилая картина со шкуркой, что он имеет «счастье» лицезреть, это обстановка у него под кроватью.
Выругавшись себе под нос в адрес того, кто оставил эту дрянь у него под кроватью Ичиго сделал попытку встать. И в тот же миг Куросаки осознал всю коварность своего падения: нижнюю часть его тела при падении плотно спеленало одеяло. Ичиго попытался дотянутся до наглой ткани, но не преуспел *вместе с новым ковром Ичиго был одарен новой, более высокой кроватью, хламохранилищем*.
-Проснулся наконец, придурок? – раздался из шкафа чей-то сварливый голос. – Ты меня уже задрал.
Надежда на то, что так говорит сейчас она, умерла еще месяц назад, когда он узнал, что она получила звание лейтенанта. Поэтому в его комнате, на данный момент есть только одно существо, которое желает получить по голове: Кон.
-Заткнись, ошибка разработчиков и помоги мне выбраться,— буркнул Куросаки, оставив попытки дотянутся из своего неудобного положения до одеяла.
-Сам заткнись! Ты мне уже надоел своими стонами, Куросаки. Бака, что тебе снится каждую ночь? Я уже неделю нормально спать не могу!!! – завопил Кон и метнул в Ичиго подушку.
-Тебе то, какая разница? – вздохнул бывший шинигами. Рассказывать Кону про свои…гхм…сны в его планы не входит. Не входит хотя бы потому, что он и сам не знает, от чего ему снится подобное. Ведь он не страдает влюбленностью в парней! А сны снятся регулярно уже неделю и с каждым разом они становятся все более подробными, хотя и не это самое странное. Самое странное, что в его снах его партнером выступает Гриммджоу Джагерджак, Секста Эспады, умерший полгода назад в Хуэко-Мундо от добивающего удара Ноойторы Джируги, пресловутой 5 той самой Эспады.
Он знает, что кошак мертв, но почему-то, в снах ему это и в голову не приходит. Не приходит, что даже если он привязался к вспыльчивому арранкару, то тот его ненавидел. И даже тот поцелуй в воронке, в их вторую встречу ни говорит ни о чем. Эти сны…они лишь плод его больной фантазии.
Он мертв, и Ичиго никогда не сможет сказать ему….
Ксо, ксо, ксо!!!! Он не педик! Вот только…почему же ему так не нравится просыпаться одному? Кона в расчет можно и не брать.
-Какая разница! – завопил Кон, пылая праведным гневом. Ичиго уже неделю то стонал, то хихикал то громко произносил имя какой-то девчонки. Он уже достал львенка до печенок, и душа+ больше не хотела молчать. – да ты мне знаешь как надоел?! Ты то стонешь, то ржешь…ксо, кто такая эта Гриммджоу, что ты так ею озабочен?!!! Порнозвезда, выступающая игрушкой в твоих горячечных фантазиях? Заколебал ты меня Куросаки!
Ичиго онемел. Он что, стонет вслух?! Хотя, теперь становятся понятными те косые взгляды, которыми одаривает его Карин и отца, который при виде Ичиго начинает всхлипывать. До этого Куросаки связывал его поведение с хроническим дебилизмом, но теперь то все ясно. Отец то в курсе, какого именно пола Гриммджоу, в отличии, к счастью, от Кона, до сих пор пребывающего в неведении.
-Я скажу тебе, если поможешь выбраться,— сказал Ичиго. Естественно, ничего подобного в его планы и не входило, но от лежания в таком положении у него уже все начало онемевать, и это в его планы не входило тем более.
Выругавшись в адрес парня *Ичиго пообещал себе за это нарядить Кона в шелковый пеньюар, сшитый для него Юзу, от которого душа+ скрывалась уже месяц* львенок запрыгнул на кровать и споро…разрезал одеяло ножницами, добытыми из шкафа.
«Все, теперь его ждет не только пеньюар» подумал Куросаки с нетерпением ожидая момента когда его наконец-то освободят полностью.
-Все ты свободен, теперь гово…,— начал было говорить Кон, но был бесцеремонно схвачен и пинком отправлен в шкаф.
-За то, что ты порезал одеяло, не узнаешь ничего,— безмятежно произнес Ичиго, в уме прикидывая как бы намекнуть Юзу, что Постаф бы очень миленько смотрелась в пляжном купальничке
-Ах ты своло…,— от злости у Кона не хватало дыхания.
-Еще одно слово…,— спокойно произнес Ичиго, — и все…
— И…,— начал было говорить Кон, но в тот же миг Куросаки, схватив его за мягко-набивную голову, мощным броском отправил львенка в окно. Не открытое, естественно.
По спящей улице раздался характерный звук разбитого стекла, а следом за ним и отборной ругани.
Кон приземлился на асфальт рядом с фонарным столбом.
В небе светила полная луна.
2. «Э-э-эта ночь, так черна, как ее глаза. О небеса, дайте утонуть мне в них без возврата»
Немелодичные завывания непонятного певца вновь прорезали сонную тишину Каракуры, заставляя чувствительных к шуму жителей, поплотнее натянуть на голову подушки призывая на незваного полночного певца все небесные кары.
Ох, если б они знали, что все небесные кары его уже настигли.
Настигли хотя бы от того, что данный певец и так был одним из самых несчастных созданий во всей Каракуре.
Ну, согласитесь сами, какое счастье может быть у того, кто ростом всего 30 см и...плюшевый лев!
Вот Кон и считал, что ни малейшего.
И не надо думать, что он всегда мечтал быть плюшевой игрушкой, нет, он мечтал покорять девчонок, творить безумства удивлять всех и каждого, но...
Когда ты плюшевый лев, делать все это сложно, практически невозможно, а если еще к этому добавить полное пренебрежение окружающих к твоей, и без того скромной, персоне, то становилось понятно, почему Кон считал себя самым невезучим созданием на свете.
Нет, в принципе, при определенных условиях быть игрушкой неплохо: ни к чему ответственному тебя не пристраивают, рисковать жизнью не заставляют, от неугомонного семейства Куросаки, душа+ научилась мастерски скрываться очень давно, но....
Вот как раз за этим, но, и скрывались все минусы того, что ты игрушечный: неспособность никого защитить, невозможность съесть что-нибудь вкусное, не поговоришь, ни с кем кроме самого Ичиго, гада неблагодарного, не закадрить ни одну грудастую девчонку, да и просто девчонку тоже.
Да и в довершение всего, когда ты плюшевый, тебя можно просто выкинуть прочь, как сделал с ним сегодня Куросаки.
-Ну, вот за что он так со мною? — задал вопрос в темноту Кон, усаживаясь на край тротуара.
Вопрос носил чисто риторический характер, ибо, ну кто в здравом уме ответит плюшевой игрушке в три часа ночи?
-Я ведь ничего такого не сделал. Много не шумел, ничего не бил, не сорил, а то, что разрезал простыню ножницами, так я ведь его вытаскивал,- сокрушенно причитал львенок. Он искренне не понимал, от чего мальчишка выкинул его в окно.
Кон огляделся. На улице стояла глухая ночь, даже фонари и то горели не все. Видно, что они устали также как и он. Но, они могут поспать и здесь, а вот где ему?
Возвращаться обратно нет желания. Все равно Куросаки своими стонами об этой Гриммджоу не позволит уснуть, сестренка в Сообществе и к ней не пробиться. Можно пойти к Орихиме...но, после того, как она прожила некоторое время у пустых, девушка изменилась. Стала какой-то молчаливой и отстраненной, ходит с постоянно опущенными глазами и больше не улыбается. Такая грустная, такая...брошенная.
Куросаки нет до нее никакого дела: он витает в облаках и грезит о своей Гриммджоу, очкарик крутит шуры-муры с какой-то зеленоглазой брюнеткой в короткой юбке (он сам видел их, целующимися недалеко от магазина Урахары, когда сбежал в очередной раз). У этого здоровяка, что часто приходит к Куросаки, тоже наверняка есть подружка. До Химе им нет никакого дела. А в таком состоянии, не она его к груди прижимать должна, а ее обязаны! А к чему, скажите, может прижать девушку плюшевая игрушка? А главное, чем? Плюшевые короткие лапы для этой цели не годятся.
Кон с грустным вздохом почесал себе зад и поднялся с тротуара. Сидеть не имеет смысла, а то еще на пустого нарвется, как на все тех же, коротких плюшевых лапках, удирать от твари?
Пойти к Урахаре? Так там эти малолетние монстры и Ририн с компанией. Ририн...Ей, этой заносчивой блондинке...
Блондинке.
Вот для них Киске не поскупился на человеческие гигаи. А ему, только за деньги (в животе лежит заветная тысяча иен, но этого на нормальный гигай очень мало)
Скупердяй.
Еще раз вздохнув, львенок вновь устремляется в неизведанную даль темных улиц. Он знает, что не позднее чем завтра до полудня, он вновь будет в комнате у Куросаки, вымаливать разрешить ему остаться, ну а пока, можно ведь и побродить по спящей Каракуре, горланя песни собственного сочинения. Ну не притянут же к ответственности плюшевую игрушку?
К тому же, у него хороший слух и голос. Его песни просто не смогут не оценить благодарные слушатели.
Ксо!
Ичиго раздраженно пнул подушку и перевернулся на другой бок. Заснуть не получалось, хоть ты убей.
А все из-за чего? Да все из-за Кона с его воплями насчет Гриммджоу.
И прицепился же львенок. Ну, какое ему дело до того, кто это?
Так нет, взбудоражил паршивец и свалил от греха подальше.
Нет, Ичиго помнил, что сам выкинул плюшевую игрушку в окно, но Кон прекрасно умеет ходить самостоятельно. Он вернулся бы сразу после приземления. Как его папаша.
Но львенок предпочел отправиться ночевать в другое место, оставив Ичиго один на один с каверзными мыслями.
Почему ему вот уже неделю каждую ночь снится шестерка Эспады?
Тут дело не в гормонах. Хотя нет, и в них, но не только....
Гриммджоу напомнил ему...его. Отчаянный дурак, как в омут, бросающийся в каждый бой, чтобы забыться. Чтобы заполнить ту отчаянную пустоту, что поселилась в груди и не дает покоя.
Он был таким же, когда умерла мама. Он бросил карате, которое она любила и окунулся в мир уличных драк, чтобы не помнить. Не помнить ее радости от успехов сына, не помнить ее улыбки.
Забыть о том, что не смог сдержать обещания и защитить ее.
Этот арранкар был таким же.
Искалеченная Айзеном душа отчаянно пытающаяся забыть, что она — всего лишь прихоть самопровозглашенного бога.
Душа, отчаянно пытающаяся...вспомнить себя.
Они — как две стороны одной монеты. Монеты, которая упала на ребро, поставив их на распутье.
Он выбрал...жизнь, друзей и обязанности. Джагерджак же выбрал...смерть, одиночество и свободу. Свободу от всего и от себя в том числе. Из-за чего и страдал до последнего вдоха.
Ичиго со вздохом встал с кровати и спустился на кухню сделать себе кофе. Все равно заснуть не выходит, так время с пользой проведет.
Нет смысла больше врать себе.
Он и правда привязался к арранкару. Но привязался не к ехидной ухмылке, рычащему голосу и прочим атрибутам Лас-Ноческой пантеры, а привязался к этой душе, к самой ее сути. Одинокой, брошенной, отчаянно ищущей выход из западни, куда ее загнала сама судьба.
Тогда, в их последнем бою он отчаянно искал выход спасти своего противника. Спасти, не смотря ни на что.
Не смотря на его упертость, не смотря на раны, не смотря на ту, ради которой он вообще пришел в это искусственное место и бросил вызов всем проклятым душам.
Но злодейка-судьба разыграла партию сама.
Душа, так напоминавшая ему его, умерла навсегда, тем самым как бы говоря, что таким же был бы и его итог, избери и он эту сторону монеты.
Эти сны...
Они не только отражение разыгравшихся гормонов, они также еще и попытка. Попытка убедить самого себя, что он бы смог показать синеволосому чуду и обратную сторону монеты, если бы тот поверил ему.
Вера... То, что заставило его упросить Урахару сделать арранкару могилу.
Вера... То, что заставляет его раз за разом, нацепив на лицо маску жизнерадостности, идти в школу, общаться с друзьями и не вспоминать о нем.
Да и не только его.
Орихиме.
Ее жизнерадостность и счастье....тоже маска. Маска, которую она носит с того самого момента, как был побежден Айзен. Нет, с того самого момента, когда был проломлен искусственный купол Лас-Ночеса и к ее ногам упали двое. Он и тот, из-за которого она плакала. Улькиорра Шиффер.
Никто не поверит, что можно привязаться к палачу, которому до тебя нет никакого дела.
Никто, кроме того, кто и вправду привязался.
Она...и Улькиорра.
Если честно, то ему и сейчас было не понятно, чем же зацепил ее этот заторможенный, бледнокожий арранкар с зелеными глазами.
Зачем она плакала по мучителю?
Кто ответит на этот вопрос, кроме нее?
Но Орихиме просто уходит от ответа. Уходит также, как и он.
Ичиго залпом допил кофе и поставил кружку в раковину.
Завтра предстоит трудный день. В их класс, говорят, будет переведен новый ученик.

@темы: Блич, оос-ное, фанфики мои